~Немного об Аэрис~

[Axioma-Turk]

Название: Тонкая нить аллегории

Автор: Сиссней-Турк

Герои: Аэрис

Сюжет: Жизнь человека подобна цветку...

[под дуновение ветра]

Многие сказали бы, что это ноша, которую нести всю жизнь, мысли, которые не отпускают ни днем, ни ночью, голоса, что не прогнать из головы. Но это все было не так, и только девочка-цетра об этом знала.
Она никогда не жаловалась, она никогда не пыталась убежать от своей судьбы. Это не потому, что ее все устраивало, или потому, что она смирилась, нет. Просто потому, что она знала, что в любой судьбе есть свои особенные качества, делающие ее достойной для того, чтобы исполниться. У нее часто спрашивали, почему она все еще улыбается, почему она все еще осталась доброй, чистой, наивной, как истинная Цетра, но вряд ли даже сама Аэрис ответит на этот вопрос. У нее просто нет внутри ненависти, она не умеет злиться, зная, что любое горе обязательно повлечет за собой счастье, что нет ни виноватых, ни потерпевших, они кружатся в одной канители жизни, нет смысла на кого-то держать зло или отказываться прощать.
И, тем не менее, у Аэрис были враги, были те люди, к которым ее не тянуло, которых она не хотела видеть, и были те моменты жизни, которые мог ли бы испортить ее, зародить в душе агрессию и ненависть, но Аэрис даже представить себе не могла, каково это.
Да… девочка, которая выращивает цветы, не знает, что значит причинять кому-то боль. Но именно она страдает от нее. С каждым новым годом, с каждым новым днем.
Каждый день ее нежного лица касается незыблемая линия грусти, словно гладкую водную гладь легкий ветер, тревожно поднимая маленькие волны. Сердце в груди стучит, волнительно настукивая мелодию тревоги, внутри голоса Планеты снова начинают о чем-то громко шептать, а внутри все переворачивается так резко и сильно, к горлу подступает тошнота так, что девушка заставляет себя остановиться и отстраниться от мокрой земли.
Недавно прошел дождь, но солнце уже выскальзывает из-за горизонта, хотя темных туч не слишком видно. Однако цветы чувствовали себя отлично, они распускались, им не нужно было больше того света, который просачивался в дыру крыши. Аэрис всегда удивляло это.
Каждый цветок, словно жизнь отдельного человека. Утром он распускается и цветет в полную силу, когда гроза, закрывается, в холода мерзнет, и опадают листья, но, не смотря на все жесткие условия этого места, цветы прорастают хорошо, цветут и благоухают. Их лепестки все равно остаются нежными, светлыми. Каждый цветок – жизнь человека. Такая незыблемая и незаметная, словно звезда на небе, совсем и не скажешь, что жизнь именно человека, наполненная смыслом и многими другими вещами, делающими эту жизнь особенной от жизней других существ. Но после смерти все попадают в Лайфстрим, а Лайфстрим дарует всем другую жизнь. Неизвестно какую, но явно не хуже той, что была.
Если бы Аэрис могла, она бы простила всех, кто не был прощен другими. Все должны познать в своей жизни свет и тогда они поймут, сколько ошибок было сделано во тьме. Если даровать прощение, можно даровать искупление, а это самое главное, к чему должен стремиться человек. Но, за этими уровнями, в этих трущобах не видно даже солнца и неба, а иногда хочется полюбоваться на Диану, спутник Гаи, разгадывать созвездия и угадывать звезды, которые совсем не ярко светят. Порой это снится, но сны всегда далеки от реальности, когда ты не видишь самой реальности. Однако Аэрис не было ни страшно, ни тревожно, главное было в ее жизни – решение маленьких проблем большой жизни. Да, для нее все проблемы – это мелочь, потому, что если зацикливаться на них, как о проблемах масштабных можно сойти с ума. Увы, многие люди так этого и не поняли.
Она видела в его глазах небо, глубокий океан, где едва заметно кружится метелью мако. Красивые глаза, добрые, не такие, как у других людей, а душа лишена страха, он еще не испорчен предательством, горечью и разочарованием.
При воспоминании о Заке Аэрис снова начинала грустить. Так быстро накатывало это теплое чувство грусти по нему, она скучала так, словно он был близким человеком. Но, ведь, наверняка, он уже стал для нее близким. Ему не нужно было ничего кроме ее поддержки и иногда непринужденной и легкой улыбки, она видела, как он смотрит на нее, словно на богиню, на ангела, а Аэрис покрывалась легким румянцем, однако Зак был открытым, она видела его насквозь.
Благодаря нему эти цветы цветут по-новому, с новой силой. Она ухаживает за ними, потому, что хочет, чтобы они были еще более красивыми, чтобы люди приносили домой свежие цветы, чтобы дарили их своим любимым людям, вместе с тем принося домой не горе и тоску по безработице, бедности и все прочему, а радость в кульке с желтыми кувшинками.
Ее бросило в холодный пот. Планета о чем-то хотела ей сказать, но Аэрис не могла разобрать, ни слова. Она подняла голову, ее взгляд был настороженным, словно она услышала скудные новости, пытаясь понять их смысл. Длинная коса спустилась со спины, перевалилась вперед, Аэрис впервые показалось, что она тяжелая, как никогда.
Но с виду не скажешь, что девочке было тяжело…
Вам когда-нибудь шептало на ухо пять человек? И каждый о чем-то разном, а вам нужно было всего лишь сосредоточиться, чтобы выслушать каждого, но вы не могли этого сделать, шепот возрастал, тембр, настроение говорящих. Аэрис слышала подобное каждый день, хотя порой Планета успокаивалась и уходила на мирный сон, но не в это время, словно что-то неизменно приближалось, стремительно.
Тонкие ручки девушки тряслись. Цветы не любят подобного, она быстро убрала тонкие пальцы с лепестков, прислонив ручку к сердцу. Только сейчас почувствовала, что сердце сильно стучит, так сильно, словно пытается вырваться из груди. Она встала, болезненно прижимая ладонь к груди, словно пыталась заглушить этот стук, но у нее ничего не получалось.
- Что ты хочешь сказать мне? – Спросила она, сложив руки в молитве и подняв глубокий взгляд зелено-голубых глаз к мокрым небесам.
Ее движения были плавными, как перекаты, переливы света, ни единое ее движение, только уголки губ иногда резко поднимались к верху в легкой улыбке.
Но Планета ничего не ответит, она никогда не отвечает на вопросы.
Аэрис опустила голову, закрыв глаза, перебирая в руках деревянные четки, подаренные как-то тетей. От них всегда веяло дубравой, свежестью и слегка отдавало морем. Порой на них падали ее слезы, порой они слышали ее не звонкий, но счастливый смех, выслушивали ее, постоянно намотанные на ладошки.
Если бы Гая ответила, Аэрис подумала, что это не Гая. Богиня никогда не дает ответов на вопросы и Аэрис знала, почему. Все дело в том, что люди всегда должны искать ответы, не смотря ни на что, ибо счастье – это путь, по которому они идут. Если бы все ответы даровались Планетой, их жизнь не была бы наполнена смыслом, никто бы не стал его искать.
И это предстояло сделать Аэрис. Найти смысл во всем. Только сейчас Гейнсборо понимала, что впервые в жизни убегала от себя. Она чувствовала Зака в потоке жизни, она оплакивала его смерть вчера ночью, позавчера ночью и сегодня ночью тоже будет плакать. Плакать и молиться, уткнувшись в пуховую подушку, так, чтобы за стенкой ее всхлипов не слышала тетя. Но тетя всегда слышала, и будет слышать.
Аэрис не знала, как умер Зак, она не чувствовала, чтобы ему было больно, его наполнял свет. Так печально знать, что единственный человек, которого она всегда ждала здесь, даже когда не должна была, теперь никогда не вернется. Она уверена, что он получил последнее письмо, он прочел его и может быть оно, и обрекло его на смерть. Но кого винить? Тех людей, или того человека, который лишил его жизни? Или его самого, потому, что сам пошел на эту смерть? В любом случае это уже свершилось.
Жизнь человека похожа на рост цветка… и в результате его срывают или он гибнет под холодом. Всегда так было, цветут порой неважно, иногда вообще не цветут, а случается и так, что они дарят счастье. Каким цветком был Зак? Тем, что завял, не успев расцвести, или его время уже пришло.
Аэрис опустила руки, словно силы молиться уже закончились. Крупинки слез блеснули в ее глазах, руки слегка дернулись, а после передернуло все тело. Беспомощная… ей остается только молиться и знать, что сейчас с ним все в порядке… но…
Так жаль… - это приговор себе, своей судьбе. Аэрис присела на одну из скамеек, смотря, как цветы снова раскрываю свои нежные «крылья». Дождь уже проходит, капли ручейками скатываются с крыши, пахло новой свежестью, пахло мокрой землей. Дождь шел целых три дня, словно напоминал ей о том, как нож вошел в ее сердце в тот миг.
Ей казалось, что она видит его глаза, снова и снова, и улыбку, он оборачивается в белом свете и показывает жестом, что у него все хорошо. И это главное – понимание того, что ему больше ничего не грозит.
Но жаль! Снова жаль! Она не хотела, чтобы он умирал, она ждала, всегда ждала… без смысла. Любила. Впервые в жизни любила. Чисто. Так, что похоже, на всю жизнь. Но нельзя винить никого. Никто не виноват.
Ее принципы превращались в воду, в песок. Одна история, повернувшая ход всей ее жизни. Парень, упавший на нее с неба, как ангел и всегда им будет. Он пришел с небес, чтобы сделать ее чуточку счастливее и ушел, поняв, что не в этом счастье.
Планета успокоилась, голоса утихли, и на Аэрис надавила стоящая тишина. Только звуки капающей воды успокаивали ее разбитое сознание.
Только сознание. Ни сердце. Сердце не разбито, минута полной тишины сохранила веру во что-то, за что она держалась крепко, как никогда, во что-то, ради чего могла бы просто жить. Живет сейчас и будет жить еще.
Зак не оставил бы ее. Ни за что и никогда, а значит, в ее жизни должно случиться что-то хорошее. Она уверяла себя в этом, глазами оглядывая родную обитель. Она бы тоже хотела подарить кому-то свое тепло, она бы тоже хотела, чтобы о ней грустили однажды, так, чтобы от этой грусти становилось тепло при одной мысли о ней. Но все, кто был рядом – неизбежно погибает. Ни друзей, ни родных, только клумба в храме и торговое место в парке. Этого хватит для маленького счастья большой жизни.

В ее руках цветок обретал какую-то сверхъестественную силу и красоту не присущую ни единому, известному ныне, цветку. Она не творила с ним никаких чудес, она просто держала за длинный зеленый стебель, крутя его, рассматривая, до боли знакомые, черты растения. Каждый лепесточек.
- Эти цветы - она улыбнулась, положив сорванный листок на землю, в тонкую траву, она увидела, как светловолосая голова резко повернулась в ее сторону – как люди. – Вряд ли этот цвет будет расти, скорее всего, умрет и превратится в перегниль, облагораживая почву клубни. – Они живут по одному закону, совсем беспомощные, беззащитные, поддаваемые легким дуновением ветра. Утром распускаются, покрываются росой, а ночью пытаются не замерзнуть, скрывая самое дорогое за толстым слоем лепестков. Зимой вянут, но встают из-за снега каждую весну, всегда вставали, сколько себя помню. И в тоже время цветы – это не люди, это что-то большее…
Она бы не сказала подобных слов некоторое время назад, никогда бы не подумала, что откажется от того, чего придерживалась долгое время, была предана каким-то принципам. Один человек сказал ей, что никогда нельзя быть в чем-то уверенной, ибо именно эта уверенность ранит нас больше всего, когда с крахом падает и распадается. Аэрис помотала головой и ответила, что каждая гарантия строит фундамент нашей жизни. Но снова ошиблась, когда поняла, что жизнь полна сюрпризов и, ни какая гарантия не обеспечит жизнь или смерть.
- Почему? – Он присел рядом.
Явно – он не понимает, о чем она говорит, но хотел бы понять. Единственный человек, который понял Аэрис был Зак, но Зака уже нет, нет долгое время, в потоке его частицы сильнее других, она уверена, что на небе давно горит яркая звезда, она бы хотела ее найти глазами и поздороваться с ним, но здоровается только с пустотой храма, каждое утро, заходя в эту обитель.
- Цветам не нужно ни счастья, они не страдают от горя. – Она наклонилась к растениям, что-то делая с землей маленькой лопаточкой. – Им не важно, богат ты или беден, добр или зол… только бы солнца тепла, чьи-то, по истине, заботливые руки и немного сточной воды в почву.
Клауд усмехнулся. Аэрис пыталась доказать себе, что они с Заком похожи, даже внешне, иногда характером, но удивлялась с каждым разом, видя, что Клауд не зал друга так, как его знала Аэрис. Не знал даже того, чем или кем были для него эти цветы. Единственный человек, который понимал, видел большее из маленького, владел этим ремеслом.
- А людям порой нужно так много… - Ее хватила легкая грусть, едва коснулась ее полузакрытых век. – И они не видят, что счастье совсем не в тех желаниях, которые они испытывают. Если бы все люди начали думать… - она обратила светлый взгляд на Клауда, пытаясь узнать там Зака, но не узнала… снова не узнала… - наш мир был бы намного лучше.
- А зачем грезить о том, что никогда не случится? - Спросил с интересом Клауд.
Аэрис странно хихикнула. Не ясно, что означал этот смех, может быть вообще ничего, но в глазах у нее что-то блеснуло. Она явно хотела что-то сказать, но снова умолчала.
Ему никогда не понять. Не понять того, что жизнь человека похожа на жизнь цветка.
Тонкая нить аллегории, заставляющая все еще выживать и жить.
Тонкая нить аллегории ведь ничего того, что она видела, не существовало.
Она начеркала новое письмо Заку, а мимолетная слеза сползла с ее гладкой щеки без помех, капнула на белую бумагу.

«Вряд ли оно дойдет до него… - она свернула бумагу. – Вряд ли что-то изменит – прислонила к сердцу, наполняя любовью. – Но может быть принесет маленькое счастье в его большое горе… - Она хотела бы плакать еще, ведь не знает, дойдет ли до него последнее, что она хотела бы сказать, перед тем, как свершится то, что она видела. – Жизнь человека подобна жизни цветку… - Она взглянула на маленький горшочек с тремя цветочками, точно такими же, за которыми ухаживала в церкви, на окно крапал дождь, но солнце еще закрадывалось через оконную грязь. – Им ни нужно счастья, чтобы жить и цвести, только бы немного солнца и сточной воды в почву… - Она встала с места плавно, как будто легкая волна по воде, скользнула к маленькому окну и еще раз протерла стекло, впуская не яркий дневной свет нижнего Мидгара, они привыкли называть этот свет солнцем, однако ничто никогда не заменит настоящих теплых лучей. – Жизнь человека, как жизнь цветка… зависит от порыва ветра».
Тонкая нить аллегории, заставляющая все еще выживать и жить.
Тонкая нить аллегории, ведь ничего того, что она видела, еще не случилось…
Она начеркала новое письмо Заку, а мимолетную слезу сменила лучезарная улыбка. Эти люди – цветы, разные, но по-своему прекрасные, а ей нужен только один цветок, неизбежно погибший из-за порыва ветра.

«О, сколько их на полях! Но каждый цветёт по-своему – вот высший подвиг цветка!»
Мацу Басё